Наши соцсети и почта для связи:
Создаем save space виртуальное пространство, где можно найти всё: от театральных рецензий до обзоров на выставки современного искусства
Театр-студия Foshoo
«Любовь Громова»
Драма с запахом оливье и разлитого шампанского
Режиссёр — Иван Фоминов
Foshoo на текущий момент является одной из немногих действительно интересных площадок, где не дают пустых обещаний про иное видение или необычность постановок просто чтобы продать билеты. А Иван Фоминов и Александр Шульгин своими постановками доказывают делом, а не только словом.
Спектакль, в котором поминки, Новый год, взбалмошная соседка и тёща с затухающим пульсом — не способ эпатировать, а среда обитания. В «Любви Громова» режиссёр Иван Фоминов собирает людей, не умеющих горевать, но отчаянно пытающихся не исчезнуть. Получается трагикомедия, где смех чаще звучит не из-за веселья, а от неловкости.
Герой хоронит жену и зовёт в дом тех, кто буквально оказался под рукой. Сосед, вечно пьяный и голодный. Подруга жены, которая надеется на что-то большее. Друг детства, который не простил. Чужая женщина, которая пришла занять пустое место. Мать покойницы, скорбящая чуть поодаль, но одним своим взглядом перебивающая все происходящее.
Все говорят, спорят, вспоминают, пьют. Покойная вроде бы ушла, но её голос, запах и взгляд остаются в комнате. К концу вечера становится ясно, что никто из живых не умеет быть живым.
Артём Васильев в роли Громова с самого начала держит в напряжении. Он всё время на грани — то тост, то исповедь, то агрессия. Его хочется оттолкнуть, но всё равно за ним интересно следить. В какой-то момент он становится то ли жертвой, то ли режиссёром происходящего, но зритель уже с ним. Даже когда становится неуютно. Даже когда в конце Васильев срывается на монолог, а из света — только лампочка на его шее.
Пространство сцены не стремится быть театральным. Всё подаётся просто. Мебель, люди, голоса. Это не квартира и не сцена. Это поле, где столкнулись уставшие, голодные, пьяные, обиженные, скорбящие. В этой тесноте не до чёткости эмоций. Все говорят сразу, перебивают, отвлекаются. И всё же из этого шума рождается что-то точное.
Свет меняется резко и вырубает сцены, как нож. То слишком много, то снова темно. Из-за этого в спектакле появляется рваный ритм, будто кто-то постоянно сбивается на ходу. Как будто истерика не только внутри героев, но во всем вокруг.
Режиссер не делает выводов. Он не расставляет акценты и не предлагает решения. Всё остаётся в воздухе. Потому что хочется понять, где была точка невозврата, но её нет. Всё разложено так, как будто так и должно быть. Некоторые моменты абсурдны, некоторые страшны, но они не выпадают из общего ритма.
После спектакля остаётся странное ощущение. Как будто побывал в чьей-то квартире, где только что случилось что-то важное. Как будто увидел слишком много. Как будто сам стал частью чего-то, чего не хотел касаться. И всё же благодарен, что оказался внутри.
После спектакля остаётся странное ощущение. Как будто побывал в чьей-то квартире, где только что случилось что-то важное. Как будто увидел слишком много. Как будто сам стал частью чего-то, чего не хотел касаться. И всё же благодарен, что оказался внутри.
И всё же произошедшее не оставляет пустым. После хочется позвонить кому-то, с кем ты давно не говорил. Или пойти выкинуть мусор. Или просто вспомнить, кого ты любил и не удержал. Это не про назидание. Это просто про то, как мы живём.