Замкнутое пространство преобразует героев, упрощая их, но удивительным образом это идёт не в ущерб глубине романа, скорее, выхватывает в персонажах главное. Резче всего этот принцип заметен на главной героине. В исполнении Анастасии Уколовой Анна оказывается в первую очередь женщиной и матерью, в ней меньше всего от светской дамы, одевшейся в чёрное на бал. Если в романе страсть к Вронскому постепенно растапливает ледяную оболочку Анны, то в спектакле растапливать нечего. Уже его начало — родильная горячка и погоня за девочкой-призраком — обнажают Анну целиком, и дальше никакой глянцевой Анны, только открытые женские эмоции, отчего самые драматичные сцены романа (например, прорыв Анны к сыну вопреки воле Каренина) кажутся ещё трогательнее и естественнее. Эта же «растаявшая», лишённая социального панциря женственность присуща и Кити, которая не раскрывается для любви, а уже открыта к ней, захвачена ею, и её метания между Лёвиным и Вронским по своей чувственности схожи на метания Настасьи Филипповны из совсем другого романа.

На фоне таких ярких женщин и решительного мужчины Вронский в исполнении Антона Филипенко решён в романном духе — как в глубине души робкий человек, который способен растворить в себе женщину (Анна хочет его вылечить хинином от пугающей её болезни), но сам не способен на любовные поступки более глубокие, чем агрессивный флирт с переездом в соседнее купе. Когда Анна подступает к отчаянию, он самоустраняется, как будто не являясь главным действующим лицом трагедии. Допускаю, что Дмитрий Чеботарев, так любимый нами товарищ Филипенко по Электротеатру, играет резче, а Каренин Дмитрия Лысенкова, напротив, персонаж более тонкий, но в виденном нами составе именно чиновник, а не офицер становится центром силы, и это как минимум необычно, выделяет спектакль Арт-Партнера из многих «Карениных». А сила эта достаточно агрессивная и слепая, чтобы дети в спектакле — болеющий Серёжа и призрачная Аня — стали жертвами взрослых интриг и интрижек.